Неточные совпадения
Несколько раз он повторял слова: «
служил сколько было сил,
верой и правдой, ценю и благодарю», и вдруг остановился от душивших его слез и вышел из залы.
В то время как они говорили, толпа хлынула мимо них к обеденному столу. Они тоже подвинулись и услыхали громкий голос одного господина, который с бокалом в руке говорил речь добровольцам. «
Послужить за
веру, за человечество, за братьев наших, — всё возвышая голос, говорил господин. — На великое дело благословляет вас матушка Москва. Живио!» громко и слезно заключил он.
Пугачев взглянул на меня быстро. «Так ты не веришь, — сказал он, — чтоб я был государь Петр Федорович? Ну, добро. А разве нет удачи удалому? Разве в старину Гришка Отрепьев не царствовал? Думай про меня что хочешь, а от меня не отставай. Какое тебе дело до иного-прочего? Кто ни поп, тот батька.
Послужи мне
верой и правдою, и я тебя пожалую и в фельдмаршалы и в князья. Как ты думаешь?».
— Какие бы ни были, — сказал Тушин, — когда у вас загремит гроза,
Вера Васильевна, — спасайтесь за Волгу, в лес: там живет медведь, который вам
послужит… как в сказках сказывают.
«Я старался и без тебя, как при тебе, и
служил твоему делу
верой и правдой, то есть два раза играл с милыми „барышнями“ в карты, так что братец их, Николай Васильевич, прозвал меня женихом Анны Васильевны и так разгулялся однажды насчет будущей нашей свадьбы, что был вытолкан обеими сестрицами в спину и не получил ни гроша субсидии, за которой было явился.
— Помилуйте, вы хотите послушания и мистицизма. Согласитесь в том, что, например, христианская
вера послужила лишь богатым и знатным, чтобы держать в рабстве низший класс, не правда ли?
А все-таки дочь; и теперь, когда уже не представлялось никакого случая, чтобы какой-нибудь вред
Веры Павловны мог
служить для выгоды Марье Алексевне, мать искренно желала дочери добра.
Тот из них, которого я встретил в кругу Лопухова и Кирсанова и о котором расскажу здесь,
служит живым доказательством, что нужна оговорка к рассуждениям Лопухова и Алексея Петровича о свойствах почвы, во втором сне
Веры Павловны, оговорка нужна та, что какова бы ни была почва, а все-таки в ней могут попадаться хоть крошечные клочочки, на которых могут вырастать здоровые колосья.
Вот какого рода были эти мысли, которые теперь стали живо чувствоваться
Верою Павловною и
служить мотивами для деятельности.
Лет двадцать пять
служил он в сем звании
верой и правдою, как почталион Погорельского.
Беглые замечания, неосторожно сказанные слова стали обращать мое внимание. Старушка Прово и вся дворня любили без памяти мою мать, боялись и вовсе не любили моего отца. Домашние сцены, возникавшие иногда между ними,
служили часто темой разговоров m-me Прово с
Верой Артамоновной, бравших всегда сторону моей матери.
Заперся он в Веригине, книжек навез, сидит да почитывает. Даже в хозяйство не взошел. Призвал старосту Власа, который еще при бабушке
верой и правдой
служил, и повел с ним такого рода разговор...
Старостой его назначили лет двадцать назад, и все время он так разумно и честно распоряжался, что про него без ошибки можно было сказать: вот человек, который воистину
верой и правдой
служит!
— Да ведь я, Галактион Михеич, блаженныя памяти государю ампиратору Николаю Первому двадцать пять лет
верой и правдой
послужил… Ведь нет косточки неломаной… Агличанку вышибал под Севастополем… Да я… Ах, боже мой!..
Баадер предлагает, чтобы несколько русских приехало в Мюнхен учиться и слушать его лекции, чтобы «заполнить пробел, который существует как в России, так и на Западе,
послужить примером для Запада и доказать ему (что еще не сделано), что истинная наука не существует без
веры и что истинная
вера не может существовать без науки».
Мирское общество и языческое государство могут покоряться церкви и
служить ей, могут в путях истории защищать
веру и воспитывать человечество, но из недр церкви принуждение идти не может и никогда не шло.
— Да уж четвертые сутки… Вот я и хотел попросить тебя, Степан Романыч, яви ты божецкую милость, вороти девку… Парня ежели не хотел отодрать, ну, бог с тобой, а девку вороти.
Служил я на промыслах
верой и правдой шестьдесят лет, заслужил же хоть что-нибудь? Цепному псу и то косточку бросают…
И возговорит отцу дочь меньшая, любимая: «Не плачь, не тоскуй, государь мой батюшка родимый; житье мое будет богатое, привольное: зверя лесного, чуда морского я не испугаюся, буду
служить ему
верой и правдою, исполнять его волю господскую, а может, он надо мною и сжалится.
В уверенном выражении этих серьезных лиц сказывалась непоколебимая
вера в правоту своего дела и твердое желание
послужить миру до последнего.
И все они
верой и правдой
служат ему, буржуа, торгующему овошенным товаром где-то в rue de Seze и твердо верующему, что французское благополучие гораздо успешнее покорит мир, нежели французское оружие.
— Прощай, Евсеюшка, прощай, мой ненаглядный! — говорила мать, обнимая его, — вот тебе образок; это мое благословение. Помни
веру, Евсей, не уйди там у меня в бусурманы! а не то прокляну! Не пьянствуй, не воруй;
служи барину
верой и правдой. Прощай, прощай!..
Самое заступление Туганова, так как оно не по ревности к
вере, а по вражде к губернатору, то хотя бы это, по-видимому, и на пользу в сем настоящем случае, но, однако, радоваться тут нечему, ибо чего же можно ожидать хорошего, если в государстве все один над другим станут издеваться, забывая, что они одной короне присягали и одной стране
служат?
Какие же нужны церквам хитрости и усилия, чтобы, несмотря на все эти разрушающие
веру условия, продолжать строить церкви,
служить обедни, проповедовать, учить, обращать и, главное, получать за это огромное содержание, как все эти священники, пастыри, интенданты, суперинтенданты, аббаты, архидиаконы, епископы и архиепископы.
Иду я на службу на ратную… иду
верой и правдой
служить царю-государю нашему…
— Веду я тебя
служить человеку почтенному, всему городу известному, Кириллу Иванычу Строганому… Он за доброту свою и благодеяния медали получал — не токмо что! Состоит он гласным в думе, а может, будет избран даже в градские головы.
Служи ему
верой и правдой, а он тебя, между прочим, в люди произведёт… Ты парнишка сурьёзный, не баловник… А для него оказать человеку благодеяние — всё равно что — плюнуть…
— Эх, барин! барин!.. ты грешишь! я видел, как ты приезжал… и тотчас сел на лошадь и поскакал за тобой следом, чтоб совесть меня после не укоряла… я всё знаю, батюшка! времена тяжкие… да уж Федосей тебя не оставит; где ты, там и я сложу свою головушку; бог велел мне
служить тебе, барин; он меня спросит на том свете:
служил ли ты
верой и правдой господам своим… а кабы я тебя оставил, что бы мне пришлось отвечать…
— Терпеть… терпеть… больше ничего не остается! (Он ударил себя кулаком в грудь.) Терпи, старый служака, терпи! Царю
служил верой-правдой… беспорочно… да! Не щадил пота-крови, а теперь вот до чего довертелся! Будь то в полку — и дело от меня зависящее, — продолжал он после короткого молчания, судорожно насасывая свой черешневый чубук, — я б его… я б его фухтелями в три перемены… то есть до отвалу…
— Славе божией, — говорю ему, —
служат ангелы, а не полиция, но ежели вы иначе веруете — поступайте по
вере вашей.
У него и у Савёлки одна
вера была. Помню, икона чудесно явилась у нас на селе. Однажды рано утром по осени пришла баба до колодца за водой и — вдруг видит: но тьме на дне колодца — сияние. Собрала она народ, земский явился, поп пришёл, Ларион прибежал, спустили в колодезь человека, и поднял он оттуда образ «Неопалимой купины». Тут же начали молебен
служить, и решено было часовню над колодцем поставить. Поп кричит...
— Не помним мы никто родства своего. Я вот пошёл истинной
веры поискать, а теперь думаю: где человек? Не вижу человека. Казаки, крестьяне, чиновники, попы, купцы, — а просто человека, не причастного к обыкновенным делам, — не нахожу. Каждый кому-нибудь
служит, каждому кто-нибудь приказывает. Над начальником ещё начальник, и уходит всё это из глаз в недостижимую высоту. А там скрыт бог.
Вообще русские мало обращали внимания на развитие материальных удобств жизни, а заботились более о нравственном совершенстве, занимаясь учением
веры, священной историей и житиями людей, которые могли
служить образцами благочестия.
Замечания г. Соловьева совершенно объясняют, какое значение нужно придавать сведениям о распространении церквей, монастырей и т. п. в древней Руси. Очевидно, что это распространение никак не может
служить мерилом того, как глубоко правила новой
веры проникли в сердца народа. К этому можно прибавить заметку г. Соловьева и о том, что самые известия о содержании церквей щедротами великих князей могут указывать на недостаточность усердия новообращенных прихожан.
Иной, бывало, свеклой ноженьки вымажет или ободранный козий хвостик себе приткнет, будто кишки из него валятся, но сейчас у него это вытащат и браво — лоб забреют, и
служи богу и государю
верой и правдой.
Не мнишь ли ты, усердию его
Я
веру дал? Он
служит мне исправно
Затем, что знает выгоду свою;
Я ж в нем ценю не преданность, а разум.
Не может царь по сердцу избирать
Окольных слуг и по любви к себе
Их жаловать. Оказывать он ласку
Обязан тем, кто всех разумней волю
Его вершит, быть к каждому приветлив
И милостив и слепо никому
Не доверять.
Клянитесь мне, что будете
служитьФеодору по
вере и по правде!
Кто знает незначительность капиталов наших московских книгопродавцев, их осторожность, даже робость во всех книжных оборотах, тот поймет, как велика была общая
вера публики в талант автора «Юрия Милославского»: поступок книгопродавцев
служит только ее выражением.
Эти люди вообще неловки, громко говорят, шумят, иногда возражают, судят вкривь и вкось; они, правда, готовы всегда лить свою кровь на поле сражения и
служат до конца дней своих
верой и правдой; но войны внешней тогда не предвиделось, а для внутренней они не способны.
Всё уже он знал и понимал, где бог и как должно ему
служить, но было непонятно только одно, почему жребий людей так различен, почему эта простая
вера, которую другие получают от бога даром вместе с жизнью, досталась ему так дорого, что от всех этих ужасов и страданий, которые, очевидно, будут без перерыва продолжаться до самой его смерти, у него трясутся, как у пьяницы, руки и ноги?
Были у Спасова гроба, зрели, как все
веры на едином месте
служат.
Поплыли назад в Россию, добрели до отца игумна, обо всем ему доложили: «Нет, мол, за Египтом никакой Емакани, нет, мол, в Фиваиде древлей
веры…» И опять велел игумен
служить соборную панихиду, совершить поминовенье по усопшим, ради Божия дела в чуждых странах живот свой скончавших…
Служи ему честно,
верой и правдой…
Иссякает ревность по
вере, люди суету возлюбили, плотям стали угождать, мамоне
служить… последни времена!..
Такой человек, считая, что поступки, не имеющие в себе ничего нравственного и угодного богу, могут
служить средством или условием исполнения своего желания непосредственно от бога, находится в заблуждении о том, что, несмотря на то, что он не имеет к тому ни физической, ни нравственной склонности, он может естественным способом, не имеющим ничего общего с нравственностью и доступным самому дрянному человеку, приколдовать к себе эту сверхъестественную божескую помощь исповеданиями
веры и исполнением различных церковных обрядов.
Мало-помалу перестал он и думать об архиереях, хотя так недавно еще
служил им
верой и правдой.
Строено ты, царство, ради изгнанных,
Что на свете были мучимы и гнаны,
Что
верою жили, правдою
служили,
От чистого сердца Бога возлюбили.
— Не оставьте вашей добротой, явите милость, — низко кланяясь, радостно промолвил Терентий. — Век бы
служил вам
верой и правдой. В неволе к работе привык, останетесь довольны… Только не знаю, как же насчет воли-то?
И первый год, и второй греку
верой и правдой
служил он, на третий, сведя знакомство с кизильбашами и даже выучась говорить по-ихнему, стал и свои пятаки продавать.
— А Господь их знает. Шел на службу, были и сродники, а теперь кто их знает. Целый год гнали нас до полков, двадцать пять лет
верой и правдой Богу и великому государю
служил, без малого три года отставка не выходила, теперь вот четвертый месяц по матушке России шагаю, а как дойду до родимой сторонушки, будет ровно тридцать годов, как я ушел из нее… Где, чать, найти сродников? Старые, поди, подобрались, примерли, которые новые народились — те не знают меня.
Запечатав это письмо, она отнесла его в комнату своей девушки, положила конверт на стол и велела завтра рано поутру отправить его к Водопьянову, а потом уснула с
верой и убеждением, что для умного человека все на свете имеет свою выгодную сторону, все может
послужить в пользу, даже и спиритизм, который как крайняя противоположность тех теорий, ради которых она утратила свою репутацию в глазах моралистов, должен возвратить ей эту репутацию с процентами и рекамбио.
Будучи перевенчан с Алиной, но не быв никогда ее мужем, он действительно усерднее всякого родного отца хлопотал об усыновлении себе ее двух старших детей и, наконец, выхлопотал это при посредстве связей брата Алины и Кишенского; он присутствовал с веселым и открытым лицом на крестинах двух других детей, которых щедрая природа послала Алине после ее бракосочетания, и видел, как эти милые крошки были вписаны на его имя в приходские метрические книги; он свидетельствовал под присягой о сумасшествии старика Фигурина и отвез его в сумасшедший дом, где потом через месяц один распоряжался бедными похоронами этого старца; он потом завел по доверенности и приказанию жены тяжбу с ее братом и немало содействовал увеличению ее доли наследства при законном разделе неуворованной части богатства старого Фигурина; он исполнял все, подчинялся всему, и все это каждый раз в надежде получить в свои руки свое произведение, и все в надежде суетной и тщетной, потому что обещания возврата никогда не исполнялись, и жена Висленева, всякий раз по исполнении Иосафом Платоновичем одной службы, как сказочная царевна Ивану-дурачку, заказывала ему новую, и так он
служил ей и ее детям
верой и правдой, кряхтел, лысел, жался и все страстнее ждал великой и вожделенной минуты воздаяния; но она, увы, не приходила.